Елена РУСАНОВА. ДОНБАССКИЕ БЫЛИ И БРЯНСКИЕ СКАЗЫ. Обзор прозы альманаха «Гражданинъ» № 11-2025

 

Елена РУСАНОВА

ДОНБАССКИЕ БЫЛИ И БРЯНСКИЕ СКАЗЫ

Обзор прозы альманаха «Гражданинъ» № 11-2025

 

Как это прекрасно, что сохраняется ещё эпический жанр, опирающийся на народные предания и легенды! Введённый Гоголем, прославленный Лесковым, ярко проявившийся в самобытном творчестве Бажова, этот литературный жанр никого не оставляет равнодушным. Высокой художественностью отличаются сказы брянского прозаика Ларисы Семенищенковой. Этим они и ценны для читателя.

Много мастериц-рукодельниц на Брянщине, есть и такие, о которых слава далеко за границей идёт. Можно и по фамилиям перечислить, их тут не задумываясь назовут. Конечно же, не обошлось здесь без участия Анюты-Узорницы. Про неё и первый сказ.

 

Жила в этих местах когда-то богатая суровая барыня, держала рукодельню, какой во всей округе ни у кого не было: крепостные девушки целыми днями в ней трудились, а одна из вышивальщиц, особо талантливая, Анютой прозывалась. Заметила как-то на ярмарке расчудесную её вышивку купчиха «завидущая» да затребовала у мужа, чтобы вышивальщица эта непременно ей прислуживала. Так и оказался купец у помещицы, стал разглядывать рукодельниц и сразу догадался, за кем из них так далеко ехал. «И сама красавица, и шитьё её лучше, чем у других. Не иначе как она лебедь белую вышивала. Стали купец и барыня торговаться, он ей и говорит: «Не продашь ли мне мастерицу? Я много денег заплачу, в обиде не будешь». Обрадовалась барыня такому предложению. Крепостных девок, бывало, на собак меняли, а тут деньги предлагают». Анюта как раз к тому времени от печали сердечной сохнуть начала, будто жизнь в ней на убыль пошла. Это, следует сказать, по вине кровопийцы-помещицы, не позволившей посвататься к Анюте полюбившемуся девушке Степану. Смекнув, что захиревшую крепостную сбыть с рук самое время, согласилась помещица на продажу, а Анюте на Степана на прощание и взглянуть не позволили.

«Анюта ни слезинки не уронила – видать, все слёзы ещё раньше выплакала. Тут и случилась оказия. Как только взлетели кони на пригорок – стали как вкопанные. Бьёт их купец, хлещет кнутом, а они только ногами перебирают, ушами треплют – а ни с места, как будто держит кто. Не поймут купец с прислужником, в чём дело». Увидел купец, что девушка ни жива ни мертва – испугался: того гляди «помрёт девка», а деньги большие за неё отданы… Разрешил ей посидеть на «пригорочке, поглядеть в последний раз на места родные…», «приказал своему прислужнику вывести её, пока кони отдыхают... Пусть, мол, посидит в тени, поди, тоже человек…».

«Покатились по щекам Анюты слезинки… И тут над полем радуга явилась... В небе ни облачка, а радуга – как после дождя летнего. Дивятся купец с прислужником, про Анюту забыли. А радуга постояла над полем и пропала, как ничего и не было. Опомнились они, обернулись – нет Анюты…». Так и не смогли отыскать девушку. Зато вскоре то в одном, то в другом месте Узорница объявляться стала: покажется, поможет мастерице какой в работе – и опять исчезнет.

Примечательно, что творит Анюта-Узорница свои добрые дела всегда втайне, благодарности и славы не ищет, как и принято было исстари у русских людей по христианской традиции.

 

«Анюта-Узорница» – сказ чудесный, писанный с такой любовью к каждому слову, ко всему родному и прекрасному, словно это сама Узорница вышила лебёдушку белую или узор какой замысловатый – и он сияет. Чувство слова у автора, что стежки на Анютиной работе: всё у неё гармонично и выверено – и уж точно бы сказ этот, будь он вышивкой, подхватила тотчас сметливая хозяйка – да на ярмарку! И знатная была бы у помещицы прибыль. Но «словесное» рукоделье автора – это труд много более серьёзный и ответственный. Что же помогает Ларисе Семенищенковой живописать так, что сказы её будто светятся, словно чистый ручеёк, журчат и искрятся? Это солнце большой любви автора к отчему краю, слову, людям и лучшим народным традициям такие чудеса творит! Это доброта, которую воспевает автор, освещает грустную историю жизни Анюты-Узорницы так, что все ужасы бытия и пороки людские при свете этой радуги теряют свою тёмную силу.

А рукодельниц в любые времена обижать и лишать их человеческих прав опасно: мастерицу Узорницу прогневишь – дорого обойдётся!

 

Вот и добросердечной девчушке из сказа «Мамино солнышко» помогла Узорница найти родительницу, потерявшуюся во время бомбёжки. «Егор Бодров вернулся в деревню с фронта без руки. Шёл бой как раз за Брянск наш, мина вражеская разорвалась неподалёку, вот ему и попало. Но важное дело на родине каждому находилось. Попросили его пасти коров колхозных». Без помощников жить ему было бы совсем несподручно, но по дороге домой подбежала к нему на вокзале девчушка, сиротка лет шести-семи, увидев, что он одной рукой не может никак шинель на плечи накинуть. «Предложила: «Я тебе, дедушка, помогу». Не старый был Егор, но пока воевал, сделался совсем седой, ещё и бороду в дороге отрастил...» Вот и стала Анюта правой рукой Егора и вышивать в свободное время научилась. Помогла ей Узорница клубочком ниток и советом да так, что родительский дом на её вышивке получился – от настоящего не отличить… Через вышивку, совершившую долгое путешествие по выставкам разных городов и сёл, и почуяло материнское сердце, чьё это рукоделье. «Много радости было в селе Узкое, как встретились мать и дочь, разделённые страшной войной… Считай, все жители хотели поглядеть на такую радость. И даже те, кто ещё в войну получил похоронки, вдруг стали снова верить, что, может быть, ошибка вышла и чей-то сын или брат ещё вернется в родные края». Даже саму Узорницу видел народ в селе на этом празднике (догадались потом по напёрсточку на её пальце) в одежде неприметной (побыла и исчезла, не промолвив ни слова). Не укрылось только от людей, как выкатились из её глаз слезинки, или от радости, или по другой какой причине. Только вот вышивка Анютина так домой и не вернулась: много на Руси городов – всюду показать нужно. «А и то сказать: чудо подле одного себя не удержишь».

Таким чистым, целительным для души языком в лучших традициях русского художественного слова сказ этот сказывается, что он непременно должен украсить школьные учебники.

Фантастические явления в повествовании автора естественно вплетаются в реальные события. Нельзя не отметить, что сказы Семенищенковой отличает какая-то особая стройность и целостность, словно это творения самой природы, которую так хорошо знает и любит автор и в которой каждая былинка, каждый колосок – образец гениально гармоничного замысла.

 

Сказ «Живая вода», посвящённый Алексею Константиновичу Толстому, выросшему в усадьбе села Красный Рог на Брянщине, – своего рода сюрприз для читателя. Колоритный образ писателя, раскрытие особенностей жизни прошлого времени, сам замысел – необыкновенно интересны. Каким богатырём был юный барин, как вспоминали его дворовые люди! Взрослого человека одной рукой поднимал! Иногда с парой крестьян состязался в силе да через себя их перекидывал так легко, что долго они потом над собой смеялись. «Ещё в детстве удивлял он окружающих ловкостью, меткостью, смелостью, а это в детских играх всегда вызывает уважение сверстников». Живя уже в Петербурге, самому Государю предлагал померяться силой, но тот, зная способности соперника, не соглашался. «Зато, как пришло время, взяли нашего богатыря на придворную службу. Ведь Алексей Константинович не только силу имел, но ещё отличался умом и характером добрым». Подкупает доброта героя, от его образа прямо-таки лучи светлые в сказе расходятся. Не по сердцу пришлась служба при дворе Алексею Толстому, и только решил он подать прошение об отставке, чтобы заняться писательским делом, как случилась Крымская война. Тут-то раскрылись глубина любви к Родине и благородство души Алексея Константиновича: по настоятельной его просьбе направлен он был на фронт офицером в Стрелковый полк.

Весьма волнителен эпизод, когда Алексей Константинович помогает полевым докторам во время эпидемии тифа и в свободные минуты читает тяжелобольным солдатам и офицерам свои стихи, «что написаны были в счастливое время». О природе родной стихи, о Родине. «Заметил он, что идёт от слов этих чудесная сила. Прислушается больной, и вдруг оживится его взор, как будто забудет на миг свои муки, и захочется ему встать скорее!». «Ведь тут что ни слово – то живая вода для русского человека». И самого не обошла болезнь, чудом в живых остался. Пока силы набирался, враг совсем ослабел: «Согласились неприятели подписать мир. Восполнить потери, передохнуть, а главное – разведать-вызнать секрет русских: почему нельзя их победить силой несметной; останется один – и тот не сдаётся. Кажется, восстают из мёртвых и становятся опять в строй…» Но не понять никому русского человека и секрета его не разгадать никогда. Алексей Константинович хорошо это знал и много произведений о том написал, «что бессмертно на земле только одно добро».

Образованным человеком был граф Алексей Толстой, а в город никогда не стремился, хотел жить поближе к своему народу. Живительный воздух родного Красного Рога спасал его от хвори в немолодые уже годы. Дивился Алексей Константинович, что «наша природа особые целебные свойства имеет. И не в том дело, что простору много или что травный аромат ни с чем другим не сравнишь. А в том, что, например, примечаешь по весне: пробивается стебелёк незаметный из земли, да и распускает свой цвет на проталине, то есть посреди самого снега… Как будто пример подаёт человеку, чтоб, значит, не поддавался он напастям всяким…». Не только природа поддерживала Алексея Толстого, но, как рассказывает Лариса Семенищенкова, и сама Анюта-Узорница не обошла графа своим вниманием. Явилась ему задыхающемуся в лесу и отогнала тёмную силу, в виде тетерева прилетевшую за душой писателя. И долго Алексей Константинович ещё после этого пожил. Хотя уже и на землю под берёзкой сел, и глаза прикрыл. «На всё, – подумал, – Божья воля».

За какие же заслуги было ему от Узорницы такое внимание-уважение? Много заботился граф о своих крестьянах, никто из них на него не жаловался. Однажды спас он (не выдал) крестьян беглых, среди которых оказалась маленькая девочка-вышивальщица. Не от хорошей жизни бежали крестьяне подальше от своего помещика. Девчушку, к примеру, собирался он с матерью разлучить… А граф Алексей Константинович велел путников накормить и отпустить без препятствий. Вот добром за добро ему Узорница и отплатила. И девчоночка лучшую свою вышивку то ли в благодарность своему спасителю, то ли по нечаянности оставила. «Узор – не сказать, чтобы особенный: цветы луговые вышиты – голубые колокольчики, да они словно живые. Будто клонятся головками под ветром, а над ними – радуга многоцветная раскинулась… И показалось барину, что услыхал он тихий звон колокольцев, будто переговариваются они между собой».

Словарь писательницы богат, слово её переливается всеми цветами радуги, а образы благодатной природы и героев настолько живы, что так и хочется сказать: прочёл сказы Ларисы Семенищенковой – словно живой воды напился!

 

Игорь Истратов – автор рассказа «Донбасс. Хроника событий» – дончанин, и историю Донбасса последних лет мы узнаём в его произведениях буквально из первых уст.

Воодушевившись присоединением Крыма к России, дончане шли на референдум. Главный герой Олег «заметил даже совсем-совсем дряхлого старика, упорно ковылявшего на костылях в здание кинотеатра, возле которого собралось уже довольно много людей». Никто не скрывал свой выбор, а «волонтёры отлично справлялись с потоками людей, которых объединяло давным-давно позабытое чувство единства». Возвращаясь домой, Олег размышлял над тем, как удивительно непохож этот референдум на все предшествующие ему выборы. «На глазах у многих блестели слёзы от эмоций». Чуть позже Олег был потрясён последними новостями в интернете: «В Красноармейск зашёл украинский батальон «Днепр», и в центре города застрелили двух мужчин, пришедших проголосовать на референдуме». Олег посмотрел видео трагедии и ещё раз убедился, «что сделал правильный выбор».

Однако скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается… Переброску Киевом войск на Донбасс под видом учений никто из местных жителей не одобрял. Да их мнением и не интересовались. Город долго оставался беззащитным перед украинскими военными, которые вели себя теперь здесь как хозяева.

С каждым днём обстановка в регионе накалялась. Поджигали поля с военных вертолётов, обстреливали целенаправленно и так, для забавы, жилые районы. В пустующих домах затаились снайперы. Упорно ползли слухи, что по ночам в местный пруд с вертолётов сбрасывают трупы людей. В полях расстреливали – выводили из строя трактора, грабили сельские конторы. Но жители города продолжали ходить на службу. Ещё продолжали.

Как-то после работы, делая хороший крюк по пустынным улицам в целях безопасности, Олег увидел такую картину: «Напротив украинской комендатуры, ощетинившейся колючей проволокой, стояли женщины с рукописными плакатами «Верните наших детей!». Это пытались докричаться до военных матери исчезнувших без вести молодых ребят». Тут же Олег заметил свою знакомую, у которой около двух недель назад пропал сын. Кругом горе и слёзы.

Другая приятельница Олега, из Днепропетровска, крепко верит: Россия напала на Украину – именно в этом причина чудовищных разрушений и жертв в Донецке. Олег приводит неопровержимые доказательства того, что украинские «освободители» «градом шарахают» по жилым массивам, но его слова не вызывают доверия: слишком сильно воздействие пропаганды киевских СМИ – Донецк подвергается агрессии со стороны России.

Сгоревшие магазины, разрушенные дома и больницы, постоянный страх… И, когда по городу из соседнего села прилетели два десятка «градин», потянулись к границе с Россией колонны автомобилей дончан – тех, у кого была такая возможность.

Но вдруг в одночасье в Донецке всё изменилось. Это пришли ополченцы. И лишь восемь лет спустя со слезами на глазах встречает Олег братскую помощь – колонну военной техники. «Не зная молитв, крестил вслед машины с большими белыми буквами «Z» на бортах: «Храни, Господь, освободителей Донбасса, пусть все вернутся живыми и с Победой!».

 

Очень трогает миниатюра «Санёк» («Донбасский калейдоскоп») о «мародёре-самоучке», который с конфискованным из покинутого хозяевами дома трофеем (стиральной машиной) попался под руку ополченцам. Тачка с незаконной добычей сиротливо осталась стоять в его дворе, «как инопланетный корабль». Действительно, всё, напоминающее атрибуты мирной жизни, в условиях донбасской трагедии кажется уже чем-то далёким, инородным. Вот тарелка гречневой каши с тушёнкой, которую не замедлили предложить только прибывшему на позиции Саньку, – это воистину ценность, это жизненно необходимо.

Чувствует Санёк, что вокруг него люди, которых объединяет одна важная для всех цель. Так, видавший виды загорелый Гриня, с белёсыми разводами на предплечьях – следами работы «укроповских» ножей, – сам напросился рыть окопы, потому что в ополчение не взяли. А «усатый, щуплый дедок в выцветшей донельзя «горке» с новеньким шевроном Всевеликого войска Донского» Леший – шахтёр с Путиловки, воевал уже на Саур-Могиле, под Иловайском, одной из решающих высот в обороне ДНР от украинских боевиков. Этот курган – самая высокая точка Донецкого кряжа недалеко от российской границы, как семьдесят лет назад – в Великую Отечественную, залит кровью бойцов ополчения Донбасса, полёгших во время артобстрелов и авиаударов украинской армии. Интересен образ старлея с позывным Мексика из Запорожья, повоевавшего уже в Славянске. Строг он, но никого не погоняет, хотя и время зря терять не позволит. С раннего утра до позднего вечера, изнывая от полуденной жары, рыл окопы Санёк и многое рядом с ним передумал.

В течение двух недель честно потрудившийся плечом к плечу со своими земляками и после разрыва мины ощутивший на себе стекающую горячую кровь раненого (возможно, смертельно раненого) старлея Санёк понимает, что его место не у семейного очага, а здесь, где неутомимо копают земляные укрепления для оборонительных действий.

 

Когда пришёл час спешно покинуть город, чтобы остаться в живых, герой короткого рассказа «Побег» решает сменить военную форму украинского офицера на штатское. Ещё более озлобившийся после разграбления неизвестными его тайника (своими руками добывались золотые крестики, украшения, коронки), по плоти человек видный, высокий, сильный – душой уродливый карлик и, видимо, уже мёртв. Без зазрения совести убивает он одинокого беззащитного старика, переодевается в его одежды, не брезгует и тысячей стариковских гривен, заматывает татуировку на руке простынёй и выходит на безлюдную улицу.

Да как раз этого момента с нетерпением ждал затаившийся неподалёку американский снайпер Джо, приехавший сюда на «сафари». «Ну, хоть что-то», – подумал он с удовлетворением и «привычно тщательно прицелился»…

Не только заслуживающих возмездия прислужников зла выкашивают снайперские пули, отправляя их души в мир иной, где им предстоит ответ перед Создателем. И волонтёры, по причине затмения или мелкости души помогающие украинской армии и доносящие на соседей, замеченных в трудах во имя референдума, попадают под раздачу. Как Шавка в басне Сергея Михалкова, кинувшаяся в ноги волкам («Сбылась мечта моя – попала я к родне! Пошли за мной – я показать вам рада, где у реки пасётся стадо…»), что была съедена серыми на всякий случай. «Лобовое стекло и пропотевшую футболку «Слава Украйини» прошила короткая автоматная очередь…», «старенький «Опель» вильнул на дороге и мгновенно загорелся» – таким читатель видит завершение подвигов одного из подобных «героев» в рассказе «Волонтёр». Конец – под одобрительный хохот солдат из встретившейся волонтёру колонны бронемашин. «Над раскалённой бронёй на безветренной жаре болтались пыльные чёрно-красные и сине-жёлтые флаги».

Всё повествование Истратова более походит на репортаж с места разворачивающихся событий, на летопись. Да и каким языком можно рассказать, как не журналистским, если речь не о далёком прошлом, когда-то уже пережитом, а о сегодняшнем обстреле школы и родильного дома. Слишком сильны эмоции и велико потрясение. Слишком бессмысленно и не вяжется происходящее с желанными, естественными и благодатными для жизни на земле тишиной и миром. Как мало места в жизни остаётся для лирики! Даже мужские шутки, порой грубоватые, или банальные картинки жизни коллектива, где трудится Олег, добавляют напряжения: все понимают, что идёт война.

Читателю «Хроники событий» и «Донбасского калейдоскопа» приходится то и дело самому делать этические выводы. И, что особенно важно, рассказы эти разоблачают ложь. Мы видим потрясение дончанина, который воевал «с Россией под Мариуполем», а вернувшись домой, узнал, что Мишку, друга детства, украинские солдаты за участие в референдуме под орехом расстреляли. А ведь он свято верил, что на Донбассе все беды от Российской армии. И «на наших глазах» в неизвестную могилу на этой же земле дончане закапывают украинского солдата. Попытка сообщить матери по сохранившемуся мобильнику место его захоронения окончилась, как всегда, неудачей: не поверила мать, ведь сын её по официальным данным служит в Сумах.

В рассказах Игоря Истратова встречаются поразительные случаи проявления человечности, от которых теплеет на сердце. Но о них пусть читатель узнает сам.

 

Вот такие, непохожие друг на друга, авторы сегодня стоят на службе русскому слову. И военные были Донбасса, и чудесные сказы об Анастасии-Узорнице отражают душу нашего народа и дух времени.